Рванув воротник своего камзола, королевский собеседник тяжело уселся на стул в приемной и замер, глотая воздух, как выброшенная на берег рыба. Генерал и секретарь с сочувствием смотрели на него, ожидая комментариев. Нартик находился в приятельских отношениях с Коменом еще до появления принца Нермана. Главный полицейский, собственно, и приложил усилия к тому, чтобы далл отделался минимальным наказанием за свой проступок в связи с заговором. Что такое потеря дворца по сравнению с утратой свободы или жизни?

– Я… никогда еще… такого не слышал, – шепотом произнес далл, отдышавшись. – Те слова, которые употреблял его величество… да я не знаю и половину их! Когда в молодости служил тысячником в армии Миэльса, то полагал, что мне известны все ругате… сильные выражения. Господа, как я ошибался!

– А что король говорил? – поинтересовался генерал. – Приказал прекратить нападки на Аронеарста?

– Если бы только это, Комен, если бы… Я вообще пострадал безвинно. Наполовину.

– Что ты имеешь в виду?

– Кто такой Аронеарст, я знаю. Признаю справедливость упреков. Но вот кто такой Шекспир?

– Шекспир? Не знаю. А король и о нем что-то говорил?

– Еще как! Его величество страшно гневался, грозил мне ужасными карами и приговаривал: «Руки прочь от моего Шекспира!» А я не только этого самого Шекспира не трогал руками, но даже никогда не встречал!

– А-а, – протянул Комен, задумавшись, а потом внезапная догадка озарила его лицо: – Послушай, может быть, это – новая должность, недавно учрежденная королем. И его величество назначил Аронеарста шекспиром! Возможно, должность настолько почетна, что ограждает ее обладателя от любых нападок и оскорблений. Вот в чем дело должно быть!

Несмотря на досадный инцидент с Нартиком, королю все же удалось выехать вовремя. На нескольких каретах в сопровождении пары десятков ишибов и сотни солдат его величество покинул Парм.

Рядом со столицей Ранига уже были видны следы деятельности Ксарра. Дороги находились в очень приличном состоянии. Конечно, пока лишь малая часть транспортных путей была охвачена строительными работами, но король, двигаясь на север, встречал то тут, то там группы людей, занятых их усовершенствованием. Как правило, эти группы состояли из собственно трудящихся и их охраны. Михаила утешало лишь то, что все происходило по приговору суда. Он немного расширил уголовный кодекс, от безысходности введя в него статью «бродяжничество». Наказание в виде принудительных работ, к тому же оплачиваемых, отнюдь не было суровым. Король помнил, что в его мире в некоторых странах за бродяжничество в свое время банально вешали. В XVI веке Лондон называли «городом виселиц» за то, что в нем были казнены десятки тысяч бродяг.

Король знал, что дороги строятся на совесть. Он лично читал описания проектов. Дорожное покрытие состояло из нескольких слоев, что препятствовало его размыванию. Сверху – грубо обработанные булыжники, а под ними – пласты мелких камней, песка и глины.

По планам нужно было за один день добраться до Зельцара, небольшого городка, разгромленного в свое время не без помощи лейтенанта Тшаля, и переночевать там. Затем сделать еще один рывок и остановиться в Пурете, расположенном на границе трех королевств: Ранига, Томола и Кманта. Потом проехать через Кмант, воспользовавшись кратким гостеприимством короля Раста, большого, как выяснилось, шутника, и наконец въехать на территорию Фегрида.

Оставляя за собой поля, обработанные и «дикие», небольшие леса и рощи, королевский кортеж к вечеру достиг Зельцара. Комендант был предупрежден заранее, поэтому встреча получилась настолько торжественной, насколько позволяли скромные ресурсы городка.

Вообще же в Зельцаре не было ничего выдающегося. Михаил знал об этом населенном пункте лишь две вещи: он был очередной жертвой невыдержанности Тшаля и родиной Беллеста, знаменитого и богатого торговца.

Сам Беллест, слегка полноватый человек неопределенного возраста, обладатель хороших манер и опрятной красивой одежды, напросился сопровождать короля по дороге в родной город. Михаил не отказал ему. Дело в том, что торговец ссудил государство немалыми средствами для строительства дорог и других проектов, благодаря чему заручился полной поддержкой Ксарра.

Король не жалел об этом поступке. Беллест оказался на редкость приятным собеседником. Он развлекал его величество разговорами о разных мистических происшествиях. Михаил не верил рассказам ни на грош, что нисколько не умаляло их достоинств.

– С моим городом связано столько историй, твое величество, – говорил торговец, удостоенный большой чести сидеть с королем в одной карете, – но самая интересная – происшествие с одной дамой, дворянкой, которая умудрилась умереть дважды!

– Как же это ей удалось? – поинтересовался владыка Ранига и Круанта с легкой иронической улыбкой.

– Это случилось лет двадцать назад. Тогда я был совсем молод, и происшествие оказало на меня большое влияние. Именно после него стал учиться мудрости мистиков Уларата, которые верят, что наш мир и потусторонний пересекаются теснее, чем принято думать. А дело было так. Эта женщина скончалась от какой-то болезни, находясь уже в преклонном возрасте. Так как она была последовательницей Исианды, которой поклоняются в основном в Кманте, то ее не похоронили, чего требуют обряды Оззена, а сожгли. Зрелище было необычным, поэтому на него собралась смотреть значительная часть города. Твое величество знает, что люди очень любопытны. Я тоже был в числе зрителей.

Беллест сделал драматическую паузу.

– И что случилось? Она ожила, когда зажгли огонь? – попытался догадаться король.

– Нет, твое величество. Сгорела как миленькая. Дотла!

– Дотла? Как же тогда у нее получилось умереть дважды?

– Вот в том-то и дело, твое величество, что через два дня эта самая дворянка является как ни в чем не бывало на прием, проводимый комендантом!

– Та самая? Точно?

– Да, твое величество. Та самая. Ее ведь все сразу узнали. Ну, сначала испугались, потом начали осторожно так расспрашивать. Выяснилось, что она ничегошеньки не помнит. Помнит, как болела, как ей стало совсем плохо, а потом – провал. Словно и не было никакой смерти! Комендант даже поначалу не хотел признавать, что она – это она, потому что в отсутствие родственников уже собирался забрать имущество в пользу города по ее же завещанию. Но пришлось. Дама-то живая.

– Интересная история.

– Конечно, твое величество. И очень загадочная. А потом уже, лет пять спустя, эта дама снова умерла. Но на этот раз ее похоронили по обрядам Оззена. Положили в гроб и закопали на кладбище рядом с храмом. И она больше не приходила.

– Н-да.

– После этого я и подумал: все бывает на свете. И нужно найти эту грань, отделяющую два мира: наш – и мир духов. Может быть, удастся сделать ее тоньше, и тогда смерти просто не будет! Твое величество ведь согласен? Происшествие-то доказывает, что мир мертвых существует и из него можно выйти!

– Ничего не доказывает, – ответил король усмехаясь. – Если даже ты все описал верно, то первое, что приходит в голову: у этой дамы была сестра-близнец. Они поссорились и не общались долгое время. Потом, когда дама умерла, сестра объявилась, чтобы завладеть наследством. Завещание-то было на город составлено.

– Эх, твое величество, правду говорят, что у Ранига еще не было более рассудительного короля. Повезло нам наконец. Но ведь это – не единственная история. Сколько еще было таинственных и мистических происшествий. Вот хотя бы…

И всю дорогу загадочные истории сыпались из Беллеста как из рога изобилия. Михаил отлично провел время, посмеиваясь над ними. Поэтому в ворота Зельцара въехал в хорошем настроении.

Комендант, уру Теренст, низенький и суетливый человечек, назначенный на этот пост по протекции полковника Торка, встретил короля подобострастно. Волнуясь, проводил Михаила в покои самого большого дворца в Зельцаре и долго и суетливо переспрашивал, когда же его величество соблаговолит выйти к ужину. Король, желая написать несколько писем, в конце концов согласился с мольбами коменданта и просьбами собственного желудка и направился в бальный зал, который был спешно переделан в трапезную.